Неточные совпадения
Ливень был непродолжительный, и, когда Вронский подъезжал на всей рыси коренного, вытягивавшего скакавших уже без вожжей по грязи пристяжных, солнце опять выглянуло, и крыши дач, старые липы
садов по обеим
сторонам главной улицы блестели мокрым блеском, и с ветвей весело капала, а с крыш бежала вода.
Уже совсем стемнело, и на юге, куда он смотрел, не было туч. Тучи стояли с противной
стороны. Оттуда вспыхивала молния, и слышался дальний гром. Левин прислушивался к равномерно падающим с лип в
саду каплям и смотрел на знакомый ему треугольник звезд и на проходящий в середине его млечный путь с его разветвлением. При каждой вспышке молнии не только млечный путь, но и яркие звезды исчезали, но, как только потухала молния, опять, как будто брошенные какой-то меткой рукой, появлялись на тех же местах.
Она видела по лицу Вронского, что ему чего-то нужно было от нее. Она не ошиблась. Как только они вошли через калитку опять в
сад, он посмотрел в ту
сторону, куда пошла Анна, и, убедившись, что она не может ни слышать, ни видеть их, начал...
Чичиков, со своей
стороны, был очень рад, что поселился на время у такого мирного и смирного хозяина. Цыганская жизнь ему надоела. Приотдохнуть, хотя на месяц, в прекрасной деревне, в виду полей и начинавшейся весны, полезно было даже и в геморроидальном отношении. Трудно было найти лучший уголок для отдохновения. Весна убрала его красотой несказанной. Что яркости в зелени! Что свежести в воздухе! Что птичьего крику в
садах! Рай, радость и ликованье всего! Деревня звучала и пела, как будто новорожденная.
Заманчиво мелькали мне издали сквозь древесную зелень красная крыша и белые трубы помещичьего дома, и я ждал нетерпеливо, пока разойдутся на обе
стороны заступавшие его
сады и он покажется весь с своею, тогда, увы! вовсе не пошлою, наружностью; и по нем старался я угадать, кто таков сам помещик, толст ли он, и сыновья ли у него, или целых шестеро дочерей с звонким девическим смехом, играми и вечною красавицей меньшею сестрицей, и черноглазы ли они, и весельчак ли он сам или хмурен, как сентябрь в последних числах, глядит в календарь да говорит про скучную для юности рожь и пшеницу.
В
стороне, у самого края
сада, несколько высокорослых, не вровень другим, осин подымали огромные вороньи гнезда на трепетные свои вершины.
Однажды они как-то долго замешкались; Николай Петрович вышел к ним навстречу в
сад и, поравнявшись с беседкой, вдруг услышал быстрые шаги и голоса обоих молодых людей. Они шли по ту
сторону беседки и не могли его видеть.
Одинцова раза два — прямо, не украдкой — посмотрела на его лицо, строгое и желчное, с опущенными глазами, с отпечатком презрительной решимости в каждой черте, и подумала: «Нет… нет… нет…» После обеда она со всем обществом отправилась в
сад и, видя, что Базаров желает заговорить с нею, сделала несколько шагов в
сторону и остановилась.
К дому с обеих
сторон прилегали темные деревья старинного
сада, аллея стриженых елок вела к подъезду.
Вера Петровна молчала, глядя в
сторону, обмахивая лицо кружевным платком. Так молча она проводила его до решетки
сада. Через десяток шагов он обернулся — мать еще стояла у решетки, держась за копья обеими руками и вставив лицо между рук. Самгин почувствовал неприятный толчок в груди и вздохнул так, как будто все время задерживал дыхание. Он пошел дальше, соображая...
Полукругом стояли краснолицые музыканты, неистово дуя в трубы, медные крики и уханье труб вливалось в непрерывный, воющий шум города, и вой был так силен, что казалось, это он раскачивает деревья в
садах и от него бегут во все
стороны, как встревоженные тараканы, бородатые мужики с котомками за спиною, заплаканные бабы.
В
саду на левой
стороне. Белотелова и Красавина сидят на лавочке.
Сцена представляет два
сада, разделенные посередине забором: направо от зрителей
сад Пеженовых, а налево — Белотеловой; в
садах скамейки, столики и проч.; в
саду Белотеловой налево две ступеньки и дверь в беседку; у забора с обеих
сторон кусты.
— Нет, дальше от ворот, — живо сказал Обломов, — в другую улицу ступай, вон туда, налево, к
саду… на ту
сторону.
И они почти побежали по аллее до конца
сада, не говоря ни слова, Обломов, оглядываясь беспокойно во все
стороны, а она, совсем склонив голову вниз и закрывшись вуалью.
Мир и тишина покоятся над Выборгской
стороной, над ее немощеными улицами, деревянными тротуарами, над тощими
садами, над заросшими крапивой канавами, где под забором какая-нибудь коза, с оборванной веревкой на шее, прилежно щиплет траву или дремлет тупо, да в полдень простучат щегольские, высокие каблуки прошедшего по тротуару писаря, зашевелится кисейная занавеска в окошке и из-за ерани выглянет чиновница, или вдруг над забором, в
саду, мгновенно выскочит и в ту ж минуту спрячется свежее лицо девушки, вслед за ним выскочит другое такое же лицо и также исчезнет, потом явится опять первое и сменится вторым; раздается визг и хохот качающихся на качелях девушек.
— Погода прекрасная, небо синее-пресинее, ни одного облачка, — говорил он, — одна
сторона дома в плане обращена у меня балконом на восток, к
саду, к полям, другая — к деревне.
Она подходила то к одному, то к другому окну, задумчиво смотрела на дорогу, потом с другой
стороны в
сад, с третьей на дворы. Командовали всей прислугой и распоряжались Василиса и Яков, а Савелий управлялся с дворней.
Вере подозрительна стала личность самого проповедника — и она пятилась от него; даже послушавши, в начале знакомства, раза два его дерзких речей, указала на него Татьяне Марковне, и людям поручено было присматривать за
садом. Волохов зашел со
стороны обрыва, от которого удалял людей суеверный страх могилы самоубийцы. Он замечал недоверие Веры к себе и поставил себе задачей преодолеть его — и успел.
Бабушка поглядела в окно и покачала головой. На дворе куры, петухи, утки с криком бросились в
стороны, собаки с лаем поскакали за бегущими, из людских выглянули головы лакеев, женщин и кучеров, в
саду цветы и кусты зашевелились, точно живые, и не на одной гряде или клумбе остался след вдавленного каблука или маленькой женской ноги, два-три горшка с цветами опрокинулись, вершины тоненьких дерев, за которые хваталась рука, закачались, и птицы все до одной от испуга улетели в рощу.
Райский подошел сначала к одному, потом к другому окну. Из окон открывались виды на поля, деревню с одной
стороны, на
сад, обрыв и новый дом с другой.
Если сам он идет по двору или по
саду, то пройти бы ему до конца, не взглянув вверх; а он начнет маневрировать, посмотрит в противоположную от ее окон
сторону, оборотится к ним будто невзначай и встретит ее взгляд, иногда с затаенной насмешкой над его маневром. Или спросит о ней Марину, где она, что делает, а если потеряет ее из вида, то бегает, отыскивая точно потерянную булавку, и, увидевши ее, начинает разыгрывать небрежного.
Не знали, бедные, куда деться, как сжаться, краснели, пыхтели и потели, пока Татьяна Марковна, частию из жалости, частию оттого, что от них в комнате было и тесно, и душно, и «пахло севрюгой», как тихонько выразилась она Марфеньке, не выпустила их в
сад, где они, почувствовав себя на свободе, начали бегать и скакать, только прутья от кустов полетели в
стороны, в ожидании, пока позовут завтракать.
Райский походил по
саду. Там уже началась жизнь; птицы пели дружно, суетились во все
стороны, отыскивая завтрак; пчелы, шмели жужжали около цветов.
Он рассказал ей, как досталось ему пальто. Она слегка выслушала. Потом они молча обошли главные дорожки
сада: она — глядя в землю, он — по
сторонам. Но у него, против воли, обнаруживалось нетерпение. Ему все хотелось высказаться.
«Что это такое?» — спрашивал я, часто встречая по
сторонам прекрасные
сады с домами.
Мы съехали после обеда на берег, лениво и задумчиво бродили по лесам, или, лучше сказать, по
садам, зашли куда-то в
сторону, нашли холм между кедрами, полежали на траве, зашли в кумирню, напились воды из колодца, а вечером пили чай на берегу, под навесом мирт и папирусов, — словом, провели вечер совершенно идиллически.
Мы прошли ворота: перед нами тянулась бесконечная широкая улица, или та же дорога, только не мощенная крупными кораллами, а убитая мелкими каменьями, как шоссе, с сплошными, по обеим
сторонам,
садами или парками, с великолепной растительностью.
Он перешел на другую
сторону и, вдыхая влажную свежесть и хлебный запах давно ждавшей дождя земли, смотрел на мимо бегущие
сады, леса, желтеющие поля ржи, зеленые еще полосы овса и черные борозды темно-зеленого цветущего картофеля.
И старик чуть не вылез из окна, заглядывая направо, в
сторону, где была дверь в
сад, и стараясь разглядеть в темноте.
— Куда же, — шептал и Алеша, озираясь во все
стороны и видя себя в совершенно пустом
саду, в котором никого, кроме их обоих, не было.
Сад был маленький, но хозяйский домишко все-таки стоял от них не менее как шагах в пятидесяти. — Да тут никого нет, чего ты шепчешь?
Не скрою от вас, что сам Васильев твердо заключает и свидетельствует, что вы должны были выбежать из двери, хотя, конечно, он своими глазами и не видал, как вы выбегали, заприметив вас в первый момент уже в некотором от себя отдалении, среди
сада, убегающего к
стороне забора…
Марья Кондратьевна, очевидно, в заговоре, Смердяков тоже, тоже, все подкуплены!» У него создалось другое намерение: он обежал большим крюком, чрез переулок, дом Федора Павловича, пробежал Дмитровскую улицу, перебежал потом мостик и прямо попал в уединенный переулок на задах, пустой и необитаемый, огороженный с одной
стороны плетнем соседского огорода, а с другой — крепким высоким забором, обходившим кругом
сада Федора Павловича.
Ему не хотелось, чтоб его заметили: и хозяйка, и Фома (если он тут) могли держать
сторону брата и слушаться его приказаний, а стало быть, или в
сад Алешу не пустить, или брата предуведомить вовремя, что его ищут и спрашивают.
Выходная дверь из дома в
сад в левой
стороне фасада была заперта, и он это нарочно и тщательно высмотрел проходя.
Пока мне закладывали таратайку, я пошел побродить по небольшому, некогда фруктовому, теперь одичалому
саду, со всех
сторон обступившему флигелек своей пахучей, сочной глушью.
Однажды, скитаясь с Ермолаем по полям за куропатками, завидел я в
стороне заброшенный
сад и отправился туда. Только что я вошел в опушку, вальдшнеп со стуком поднялся из куста; я выстрелил, и в то же мгновенье, в нескольких шагах от меня, раздался крик: испуганное лицо молодой девушки выглянуло из-за деревьев и тотчас скрылось. Ермолай подбежал ко мне. «Что вы здесь стреляете: здесь живет помещик».
Столовые часы пробили третью четверть седьмого, и Марья Кириловна тихонько вышла на крыльцо, огляделась во все
стороны и побежала в
сад.
Над самой гостиницей и над
садом веяли флаги; студенты сидели за столами под обстриженными липками; огромный бульдог лежал под одним из столов; в
стороне, в беседке из плюща, помещались музыканты и усердно играли, то и дело подкрепляя себя пивом.
Государь был в Петергофе и как-то сам случайно проговорился: „Мы с Волконским стояли во весь день на кургане в
саду и прислушивались, не раздаются ли со
стороны Петербурга пушечные выстрелы“.
С одной
стороны дома расположены были хозяйственные постройки; с другой, из-за выкрашенного тына, выглядывал
сад, кругом обсаженный липами, которые начинали уже зацветать.
Мне отвели комнату в
стороне, с окном, выходившим в
сад. В комнате все смотрело уютно, чисто, свежо. Сквозь открытое окно врывались благоухания летней теплой ночи.
Тюрьма стояла на самом перевале, и от нее уже был виден город, крыши домов, улицы,
сады и широкие сверкающие пятна прудов… Грузная коляска покатилась быстрее и остановилась у полосатой заставы шлагбаума. Инвалидный солдат подошел к дверцам, взял у матери подорожную и унес ее в маленький домик, стоявший на левой
стороне у самой дороги. Оттуда вышел тотчас же высокий господин, «команду на заставе имеющий», в путейском мундире и с длинными офицерскими усами. Вежливо поклонившись матери, он сказал...
На третий или на четвертый день мы с братом и сестрой были в
саду, когда Крыжановский неожиданно перемахнул своими длинными ногами через забор со
стороны пруда и, присев в высокой траве и бурьянах, поманил нас к себе. Вид у него был унылый и несчастный, лицо помятое, глаза совсем мутные, нос еще более покривился и даже как будто обвис.
Одной ночью разразилась сильная гроза. Еще с вечера надвинулись со всех
сторон тучи, которые зловеще толклись на месте, кружились и сверкали молниями. Когда стемнело, молнии, не переставая, следовали одна за другой, освещая, как днем, и дома, и побледневшую зелень
сада, и «старую фигуру». Обманутые этим светом воробьи проснулись и своим недоумелым чириканьем усиливали нависшую в воздухе тревогу, а стены нашего дома то и дело вздрагивали от раскатов, причем оконные стекла после ударов тихо и жалобно звенели…
Наш флигель стоял в глубине двора, примыкая с одной
стороны к каменице, с другой — к густому
саду. За ним был еще флигелек, где жил тоже с незапамятных времен военный доктор Дударев.
После похорон некоторое время во дворе толковали, что ночью видели старого «коморника», как при жизни, хлопотавшим по хозяйству. Это опять была с его
стороны странность, потому что прежде он всегда хлопотал по хозяйству днем… Но в то время, кажется, если бы я встретил старика где-нибудь на дворе, в
саду или у конюшни, то, вероятно, не очень бы удивился, а только, пожалуй, спросил бы объяснения его странного и ни с чем несообразного поведения, после того как я его «не укараулил»…
С одной
стороны это было «православное» кладбище, с другой — чей-то обывательский
сад.
В
стороне, возвышаясь, темнеют тополи: там начинается вишневый
сад.
Деревенские мальчики, которых приглашали в усадьбу, дичились и не могли свободно развернуться. Кроме непривычной обстановки, их немало смущала также и слепота «панича». Они пугливо посматривали на него и, сбившись в кучу, молчали или робко перешептывались друг с другом. Когда же детей оставляли одних в
саду или в поле, они становились развязнее и затевали игры, но при этом оказывалось, что слепой как-то оставался в
стороне и грустно прислушивался к веселой возне товарищей.